Неточные совпадения
20) Угрюм-Бурчеев, бывый прохвост. [Искаженное наименование «профоса» — солдата в армии XVIII века, убиравшего нечистоты и приводившего в исполнение приговоры о телесном наказании.] Разрушил старый
город и
построил другой на новом месте.
Тарас уже видел то по движенью и шуму в
городе и расторопно хлопотал,
строил, раздавал приказы и наказы, уставил в три таборы курени, обнесши их возами в виде крепостей, — род битвы, в которой бывали непобедимы запорожцы; двум куреням повелел забраться в засаду: убил часть поля острыми кольями, изломанным оружием, обломками копьев, чтобы при случае нагнать туда неприятельскую конницу.
— С одной стороны
города Варавка
построил бойни и тюрьму, — заворчал Иноков, шагая по краю оврага, — с другой конкурент его
строит казарму.
— Пора идти. Нелепый
город, точно его черт палкой помешал. И все в нем рычит: я те не Европа! Однако дома
строят по-европейски, все эдакие вольные и уродливые переводы с венского на московский. Обок с одним таким уродищем притулился, нагнулся в улицу серенький курятничек в три окна, а над воротами — вывеска: кто-то «предсказывает будущее от пяти часов до восьми», — больше, видно, не может, фантазии не хватает. Будущее! — Кутузов широко усмехнулся...
Сбивая щелчками ногтя
строй окурков со стола на пол, он стал подробно расспрашивать Клима о том, как живут в его
городе, но скоро заявил, почесывая подбородок сквозь бороду и морщась...
— Это, например, мошенник какой-нибудь выдумает делать несгораемые домы и возьмется
город построить: нужны деньги, он и пустит в продажу бумажки, положим, по пятьсот рублей, а толпа олухов и покупает, да и перепродает друг другу.
Никто не занимался ни огородничеством, ни хлебопашеством, никто не сеял, не жал и не собирал в житницы, но все
строили дома, хотя бы и в долг; все надеялись на то, что пост Ольги в конце концов будет
городом и захваченная земля перейдет в собственность, после чего ее можно будет выгодно продать.
Без веры и без особых обстоятельств трудно было создать что-нибудь живое; все новые церкви дышали натяжкой, лицемерием, анахронизмом, как пятиглавые судки с луковками вместо пробок, на индо-византийский манер, которые
строит Николай с Тоном, или как угловатые готические, оскорбляющие артистический глаз церкви, которыми англичане украшают свои
города.
— Знаем мы, что ты казенный человек, затем и сторожу к тебе приставили, что казенное добро беречь велено. Ужо оденем мы тебя как следует в колодки, нарядим подводу, да и отправим в
город по холодку. А оттуда тебя в полк… да скрозь
строй… да розочками, да палочками… как это в песне у вас поется?..
Громадное владение досталось молодому Хомякову. Он тотчас же разломал флигель и решил на его месте выстроить роскошный каменный дом, но городская дума не утвердила его плана: она потребовала расширения переулка. Уперся Хомяков: «Ведь земля моя».
Город предлагал купить этот клок земли — Хомяков наотрез отказался продать: «Не желаю». И, огородив эту землю железной решеткой, начал
строить дом. Одновременно с началом постройки он вскопал за решеткой землю и посадил тополя, ветлу и осину.
Дом в
городе строили они же, и всем распоряжался умный старый мужик…
А между тем где-то далеко в столицах судьбы крепостного
строя уже взвешивались и в
городе носилось тревожное ожидание.
Гаев. Вот железную дорогу
построили, и стало удобно. (Садится.) Съездили в
город и позавтракали… желтого в середину! Мне бы сначала пойти в дом, сыграть одну партию…
Похворал отец-то, недель семь валялся и нет-нет да скажет: «Эх, мама, едем с нами в другие
города — скушновато здесь!» Скоро и вышло ему ехать в Астрахань; ждали туда летом царя, а отцу твоему было поручено триумфальные ворота
строить.
И то женатые и в Чите и в Петровском заводе настроили дома, которые пришлось бросить за бесценок, да и по
городам многие покупали и
строили и потом бросали.
— С вас непременно дюжину шампанского, — говорил Кнопов, — а то скажу, из какого лесу вы под
городом мост
строили. «Куда это, говорю, братцы, вы гнилушки-то эти везете — на завод, что ли, куда-нибудь в печь?» — «Нет, говорят, мост
строить!»
— Здравствуйте, молодая юстиция, — продолжал Кнопов, обращаясь к прокурору, — у них ведь, как только родится правовед, так его сейчас в председательский мундир и одевают. Мое почтение, украшатели
городов, — сказал Петр Петрович и инженеру, — им велено шоссе исправно содержать, а они вместо того
города украшают;
строят все дома себе.
— Братья… — это она. — Братья! Вы все знаете: там, за Стеною, в
городе —
строят «Интеграл». И вы знаете: пришел день, когда мы разрушим эту Стену — все стены — чтобы зеленый ветер из конца в конец — по всей земле. Но «Интеграл» унесет эти стены туда, вверх, в тысячи иных земель, какие сегодня ночью зашелестят вам огнями сквозь черные ночные листья…
Три лета прожил я «десятником» в мертвом
городе, среди пустых зданий, наблюдая, как рабочие осенью ломают неуклюжие каменные лавки, а весною
строят такие же.
Помалкивай, — дома да
города строят не языком, а рублем да топором.
Смотрел я на нее, слушал грустную музыку и бредил: найду где-то клад и весь отдам ей, — пусть она будет богата! Если б я был Скобелевым, я снова объявил бы войну туркам, взял бы выкуп,
построил бы на Откосе — лучшем месте
города — дом и подарил бы ей, — пусть только она уедет из этой улицы, из этого дома, где все говорят про нее обидно и гадко.
А мне почему-то думается, что он
построил бы этот каменный
город так же скучно, на этом же низком месте, которое ежегодно заливают воды двух рек. И Китайские ряды выдумал бы…
Дьякон обошел всех известных в
городе монументщиков и остановился на самом худшем, на русском жерновщике, каком-то Попыгине. Два монументщика из немцев рассердили дьякона тем, что всё желали знать, «позволит ли масштаб»
построить столь большую пирамиду, какую он им заказывал, отмеряя расстояние попросту шагами, а вышину подъемом руки.
Не могу поручиться, что вы станете президентом, но вы
построите целый
город и станете в нем головой…»
«И пойдут они до такой степени обманутые, что будут верить, что резня, убийство людей есть обязанность, и будут просить бога, чтобы он благословил их кровожадные желания. И пойдут, топча поля, которые сами они засевали, сжигая
города, которые они сами
строили, пойдут с криками восторга, с радостью, с праздничной музыкой. А сыновья будут воздвигать памятники тем, которые лучше всех других убивали их отцов.
Базунов славен в
городе, как знаток старины, и знаменит своим умением
строить речь во всех ладах: под сказку, по-житийному и под стих.
— Соткнулся я с женщиной одной — от всей жизни спасение в ней, — кончено! Нет верхового! Не послала.
Города построила новые, людями населила хорошими, завела на колокольню и бросила сюда вот! Ушла! Стало быть, плох я ей…
–…есть указания в городском архиве, — поспешно вставил свое слово рассказчик. — Итак, я рассказываю легенду об основании
города. Первый дом
построил Вильямс Гобс, когда был выброшен на отмели среди скал. Корабль бился в шторме, опасаясь неизвестного берега и не имея возможности пересечь круговращение ветра. Тогда капитан увидел прекрасную молодую девушку, вбежавшую на палубу вместе с гребнем волны. «Зюйд-зюйд-ост и три четверти румба!» — сказала она можно понять как чувствовавшему себя капитану.
Меновой двор, на котором с азиатскими народами чрез все лето до самой осени торг и мена производятся, построен на степной стороне реки Яика, в виду из
города, расстоянием от берега версты с две; ближе
строить его было невозможно, потому что прилегло все место низменное и водопоемное.
— Нет ни мудрых волшебников, ни добрых фей, есть только люди, одни — злые, другие — глупые, а всё, что говорят о добре, — это сказка! Но я хочу, чтобы сказка была действительностью. Помнишь, ты сказала: «В богатом доме всё должно быть красиво или умно»? В богатом
городе тоже должно быть всё красиво. Я покупаю землю за
городом и буду
строить там дом для себя и уродов, подобных мне, я выведу их из этого
города, где им слишком тяжело жить, а таким, как ты, неприятно смотреть на них…
Пятьдесят лет ходил он по земле, железная стопа его давила
города и государства, как нога слона муравейники, красные реки крови текли от его путей во все стороны; он
строил высокие башни из костей побежденных народов; он разрушал жизнь, споря в силе своей со Смертью, он мстил ей за то, что она взяла сына его Джигангира; страшный человек — он хотел отнять у нее все жертвы — да издохнет она с голода и тоски!
Старик следит, как всё вокруг него дышит светом, поглощая его живую силу, как хлопочут птицы и,
строя гнезда, поют; он думает о своих детях: парни за океаном, в тюрьме большого
города, — это плохо для их здоровья, плоховато, да…
— Да! Знаешь — люди, которые работают, совершенно не похожи на нас, они возбуждают особенные мысли. Как хорошо, должно быть, чувствует себя каменщик, проходя по улицам
города, где он
строил десятки домов! Среди рабочих — много социалистов, они, прежде всего, трезвые люди, и, право, у них есть свое чувство достоинства. Иногда мне кажется, что мы плохо знаем свой народ…
Сотни неразрывных нитей связывали ее сердце с древними камнями, из которых предки ее
построили дома и сложили стены
города, с землей, где лежали кости ее кровных, с легендами, песнями и надеждами людей — теряло сердце матери ближайшего ему человека и плакало: было оно подобно весам, но, взвешивая любовь к сыну и
городу, не могло понять — что легче, что тяжелей.
— Нет! — возразил он. — Разрушающий так же славен, как и тот, кто созидает
города. Посмотри — мы не знаем, Эней или Ромул
построили Рим, но — точно известно имя Алариха и других героев, разрушавших этот
город.
Подрядчик-плотник всю свою жизнь
строит в
городе дома и все же до самой смерти вместо «галерея» говорит «галдарея», так и эти шестьдесят тысяч жителей поколениями читают и слышат о правде, о милосердии и свободе и все же до самой смерти лгут от утра до вечера, мучают друг друга, а свободы боятся и ненавидят ее, как врага.
— О, нет… — воскликнула Мерова, — теперь она совершенно здорова и весела. Папа недавно был в Москве и заезжал к ней. Он говорит, что она опять сошлась с мужем, формально сошлась: живет в одном доме с ним, у него нет никаких привязанностей… она заправляет всеми его делами… разъезжает с ним по
городу в щегольской коляске… Янсутский
строит им дом огромный, тысяч в пятьсот… Каждую неделю у них обеды и балы!
Нас
построили в узкую колонну по четыре человека в шеренге: иначе нельзя было идти по узким улицам
города.
Все это промелькнуло и исчезло. Пыльные улицы, залитые палящим зноем; измученные возбуждением и почти беглым шагом на пространстве целой версты солдаты, изнемогающие от жажды; крик офицеров, требующих, чтобы все шли в
строю и в ногу, — вот все, что я видел и слышал пять минут спустя. И когда мы прошли еще версты две душным
городом и пришли на выгон, отведенный нам под бивуак, я бросился на землю, совершенно разбитый и телом и душою.
— А тебе, Прохор Пантелеич, стыдно жить в такой избе, — говорил Мухоедов, — ведь денег у тебя куры не клюют… Вот взял да и
построил двухэтажный каменный дом, как в
городах у купцов.
Своевременность его доказала вся Европа: все богатые
города построили свои храмы Петра.
Им не только было свое место на этом пиршестве веры, но они даже находили здесь себе хорошие занятия; а потому хлынули сюда в изобилии из разных мест, и особенно из
городов, прославленных своими воровскими людьми, то есть из Орла, Кром, Ельца и из Ливен, где славились большие мастера чудеса
строить.
Таким образом, вы дважды послужите украшению
города — и Въезжую сделаете приличной, и новую думу заставите
построить.
Разрезав
город, река течет к юго-западу и теряется в ржавом Ляховском болоте; ощетинилось болото темным ельником, и уходит мелкий лес густым широким
строем в серовато-синюю даль. А на востоке, по вершинам холмов, маячат в бледном небе старые, побитые грозами деревья большой дороги в губернию.
На нас глядючи, то же самое начали себе
строить и другие, которые пришли надолго работать, и вот стал у нас против великого основательного
города свой легкий городок на сваях.
Пришли мы для больших работ под большой
город, на большой текучей воде, на Днепре-реке, чтобы тут большой и ныне весьма славный каменный мост
строить.
И правый суд по мирным
городам,
И грозный
строй несокрушимой рати
На страх врагам, завистливым и гордым,
И на престоле царства милость.
Нестрашный(думает вслух). Как же это произошло? Жили-жили,
строили дома,
города, фабрики, церкви… и — оказались чужие всем. И даже — друг другу.
Нестрашный. Теперь для сумасшедших
города строить надобно.
За вас я не боюсь.
Город страшит меня. Все жители сошли с ума. Они
строят свое счастье на какой-то сумасшедшей мечте. Они ждут чего-то от кораблей, которые придут сегодня.